Мартин Писториус, лучший пример жизнестойкости для всех нас - Статьи
Главная/Статьи/Мартин Писториус, лучший пример жизнестойкости для всех нас

Мартин Писториус, лучший пример жизнестойкости для всех нас

  История Мартина Писториуса захватывает сильнее любого приключенческого романа. Самый изощренный писательский ум не придумает таких сюжетных поворотов, какие выпали на долю этого человека. И самое главное — хэппи-энд, которого всем нам так хочется.

  То, что случилось с Мартином, не могут объяснить и врачи. Это история победы человеческого духа, надежды и любви.

  Как Мартин стал невидимкой

  Мартин Писториус родился и рос в Южной Африке. Он был обычным ребенком — здоровым, активным, умным, интересовался электроникой и неплохо учился. 

Мартин с семьей

На фото: Мартин до своей болезни, его родители Джоан и Родни Писториусы, брат и сестра 


В январе 1988 года Мартин пришел домой из школы и сказал, что у него болит горло. В школу он так больше никогда и не вернулся. Состояние Мартина катастрофически быстро ухудшалось, а врачи не могли понять, что происходит с ребенком.

  В течение нескольких месяцев Мартин потерял способность ходить, двигаться, устанавливать зрительный контакт и говорить. Его пальцы скрючились, как клешни, а взгляд утратил осмысленность.

  Врачи констатировали коматозное состояние. Причину болезни Мартина так и не удалось установить, наиболее вероятным диагнозом специалисты назвали криптококковый менингит.

  Так началась другая жизнь. Через некоторое время врачи признались, что Мартин находится в вегетативном состоянии, и помочь ему больше ничем нельзя.

  Его выписали из больницы, сказав родителям, что медицина бессильна и остается только ухаживать за ним и ждать, пока неврологическая болезнь сделает свое дело и Мартин умрет. 

Дома

  Дома установился особый режим. Каждое утро отец просыпался в 5 часов, купал Мартина, одевал, кормил и отвозил его в специальный центр дневного пребывания. Через 8 часов он забирал его домой, где снова Мартина кормили, купали, раздевали и клали в кровать. Каждые 2 часа отец вставал по будильнику и переворачивал Мартина, чтобы у того не появились пролежни. Так шли годы.

  Мать же поначалу не могла справиться с тем, что произошло с сыном, и старалась не замечать его.


Мартин с отцом
На фото: Мартин с отцом в первые годы болезни




  Первые два года Мартин действительно пребывал в вегетативном состоянии. Затем к нему постепенно вернулись воспоминания и способность мыслить. Но выразить это он никак не мог — он оказался заперт в собственном теле, словно в могиле. 


      «Это было, как в кино, когда герой умирает и становится привидением, но сам еще не понимает этого. Так и я осознавал, что люди смотрят сквозь меня. Как бы я ни умолял, кричал или плакал внутри себя, я никак не мог заставить их это заметить, — писал позже Мартин. — И я понял, что так и проведу всю свою жизнь — в совершенном одиночестве».

  Окружающие продолжали считать его «овощем», который не слышит и не понимает, что говорят вокруг. 

  Однажды мать сказала ему: «Я надеюсь, что ты умрешь». Конечно, она думала, что Мартин не слышит ее, но он все слышал, только не мог подать знак. Это был самый страшный момент в его жизни. 

  Мартин оказался лишь в компании своих мыслей — мрачных, депрессивных и пугающих: «Ты проклят навеки. Никто никогда не полюбит тебя. Ты обречен до смерти лежать в одиночестве». И тогда он предпочел не думать вообще. 

«Не могу передать, как я ненавидел Барни»

Барни
  Год за годом, день за днем повторялись все те же манипуляции — подъем, процедуры, центр дневного пребывания, возвращение домой.

  В центре дневного пребывания Мартина тоже считали ничего не осознающим телом, поэтому не особенно переживали, чем его занять.

  Его сажали перед телевизором, где шли бесконечные повторы одного и того же детского телешоу про динозавра Барни. День за днем, час за часом, без остановки.

  Это было невыносимо. Ему нужно было знать, когда эта пытка закончится. И тогда Мартин стал учиться распознавать время по теням на стенах и потолке комнаты.

  Иногда медсестра или сиделка упоминали, который час, иногда по радио передавали новости — это давало ему ориентиры. Он и сейчас умеет определять время по теням.

 Постепенно он научился взаимодействовать с миром в своем сознании. Это один из величайших примеров того, что психологи называют жизнестойкостью — способностью преодолевать трудности и стрессовые ситуации.

  Размышляя, он смог понять и жестокие слова своей матери: «Я понял, что она просто не могла справиться с отчаянием. Она видела во мне всего лишь жестокую пародию на своего любимого ребенка, когда-то бывшего здоровым и веселым».

  Постепенно он стал справляться с негативными мыслями. И тут его физическое состояние необъяснимо начало улучшаться. Но мир по-прежнему не замечал его.

  Когда Мартину было 25, ароматерапевт, использующий эфирные масла для массажа, в центре дневного пребывания заметила его слабые попытки дать понять, что он присутствует: осмысленный взгляд, едва заметная улыбка, кивки головой.

  Ароматерапевта звали Вирна, она обладала невероятной душевной добротой и заботой. Вот выдержки про нее из книги, которую позже написал Мартин:



     Резкий, но приятный запах мандаринового эфирного масла. Вирна массирует мою руку. Ее ладони плавно двигаются, когда она разрабатывает закаменелые мышцы. Я смотрю на нее, она поднимает голову и улыбается мне, и я в который раз гадаю, почему же не заметил надежду сразу, когда она впервые вошла в мою жизнь.







    Поначалу единственное, что я знал, – это что Вирна, улыбаясь, никогда не показывает зубы, а сидя в кресле, кладет ногу на ногу и нервно ею качает. Она начала работать в моем дневном стационаре вспомогательной медсестрой, и я обратил внимание на эти детали ее поведения, потому что, когда люди с тобой не разговаривают, становишься особенно восприимчивым к безмолвным деталям. Но потом Вирна начала разговаривать со мной, и я осознал, что она – человек, которого я никогда не смогу забыть. Другие обычно разговаривают рядом со мной, надо мной, в обход меня или обо мне, так что любой человек, который относится ко мне чуть иначе, чем к среднестатистическому корнеплоду, становится незабываемым.

  Когда Вирна говорила со мной, это было по-другому. Она разговаривала не с самой собой, не с кем-то другим, даже не с пустой комнатой, как делает большинство людей. Она обращалась ко мне, болтая, точно с подружкой-сверстницей, о тех мыслях, которые возникали в ее голове, танцуя, как пылинки в солнечном луче. Это был разговор, какой могли бы вести между собой любые два 20-летних человека; но со мной никогда прежде такого не случалось. Вскоре Вирна начала рассказывать мне обо всем: и о прискорбной болезни ее бабушки, и о щенке, которого она завела, и о парне, с которым она собиралась пойти на свидание, что приводило ее в ужасное волнение. У меня словно впервые в жизни появился друг.

  Вот по этой причине я и начал смотреть на Вирну, а смотрю я на людей не так уж часто. Когда я пытаюсь поднять голову, она кажется мне тяжелой, точно угольная глыба, да и лица людей редко оказываются на уровне моих глаз, потому что я всегда либо сижу в кресле, либо лежу в кровати. Это требует таких усилий, что я давным-давно отказался от попыток вступать в визуальный контакт с людьми, которые смотрят, но никогда не видят. Я каждый день часами сижу, тупо уставившись в пространство. Но все изменилось, когда Вирна начала делать мне и некоторым моим товарищам по несчастью ароматерапевтический массаж эфирными маслами, чтобы смягчить мышцы наших скрюченных конечностей. Лежа на спине, пока она разминала мои ноющие от боли мышцы, я мог следить за ней глазами, а она разговаривала со мной, и я мало-помалу начал снова выглядывать из той раковины, в которую спрятался.


  Это Вирна обеспечила мне безопасный выход из моего безмолвного «я» после того, как мы с ней встретились три года назад. В отличие от людей, которые сейчас пытаются дотянуться до меня с помощью символов и цифр, переключателей и экранов, Вирна всегда пользовалась только интуицией.

  Как мастер-детектив, следующий по уликам, которые я порой ненамеренно оставлял, она никогда не искала одного-единственного веского доказательства. Напротив, она довольствовалась тем, что нанизывала цепочку крохотных фрагментов, чтобы собрать из них целое.

  На это потребовалось время.

  Поначалу я был не готов понять, что кто-то хочет со мной общаться. Мне было страшно даже представить себе, что это может случиться.

  Но когда я осознал, что Вирна не собирается сдаваться, я постепенно раскрылся, и за последующие месяцы и годы мы стали друзьями.

  – Как ты сегодня, Мартин? – спрашивала она, входя в крохотную комнатку в «Альфе и Омеге», где раз в неделю делала мне массаж.

  Лежа на спине, я наблюдал, как она расстегивает маленькую сумочку с эфирными маслами, которую она всегда носила с собой. Слыша звук открываемой бутылки, я принюхивался, пытаясь угадать, какой запах наполнит воздух. Иногда это были цитрусовые эфирные масла, порой эфирное масло мяты или эфирное масло эвкалипта, но всякий раз как этот аромат достигал моих ноздрей, я переносился из Канзаса в волшебную страну Оз.


  Мартина срочно отправили в специальный центр альтернативной коммуникации Университета Претории, где он прошел разные тесты и доказал, что он в сознании и способен реагировать.

Возвращение в реальность

   Мартина заметили, и это стало поворотным моментом. Мать уволилась с работы и следующие два года помогала Мартину осваивать специальную компьютерную программу, при помощи которой Мартин теперь может общаться: он выбирает слова, а ноутбук говорит за него.

 Мартин научился читать и писать, освоил компьютер, затем поступил в колледж, где изучал программирование, и устроился на работу в госучреждение.
Успехи




Сейчас Мартину 39. Он обрел частичный контроль над своим телом: к нему вернулась мимика, движения верхней части тела. 
Диплом


 

В 2009 году Мартин женился, а в 2011 году написал автобиографическую книгу «Мальчик-привидение». Сейчас Мартин работает веб-дизайнером.

Мартин и Джоанна

На фото: Мартин и Джоанна



Книгу Мартина можно купить здесь -- www.ghostboybook.com

Твиттер Мартина --  https://twitter.com/martinpistorius